Неточные совпадения
Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых душ на несколько
тысяч и что он сам продал ему, потому что не видит причины, почему не продать; на
вопрос, не шпион ли он и не старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом, и что за это товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пьявок, — то есть он хотел было сказать сорок, но двести сказалось как-то само собою.
К величайшей досаде защищавших это мнение, сам преступник почти не пробовал защищать себя; на окончательные
вопросы: что именно могло склонить его к смертоубийству и что побудило его совершить грабеж, он отвечал весьма ясно, с самою грубою точностью, что причиной всему было его скверное положение, его нищета и беспомощность, желание упрочить первые шаги своей жизненной карьеры с помощью по крайней мере трех
тысяч рублей, которые он рассчитывал найти у убитой.
И на
вопрос — кто она? — Таисья очень оживленно рассказала: отец Агафьи был матросом военного флота, боцманом в «добровольном», затем открыл пивную и начал заниматься контрабандой. Торговал сигарами. Он вел себя так, что матросы считали его эсером. Кто-то донес на него, жандармы сделали обыск, нашли сигары, и оказалось, что у него большие
тысячи в банке лежат. Арестовали старика.
— У Гризингера описана душевная болезнь, кажется — Grübelsucht — бесплодное мудрствование, это — когда человека мучают
вопросы, почему синее — не красное, а тяжелое — не легко, и прочее в этом духе. Так вот, мне уж кажется, что у нас
тысячи грамотных и неграмотных людей заражены этой болезнью.
«Безбедов говорит с высоты своей голубятни, тоном человека, который принужден говорить о пустяках, не интересных для него.
Тысячи людей портят себе жизнь и карьеру на этих
вопросах, а он, болван…»
— Это личный
вопрос тысяч, — добавил он, дергая правым плечом, а затем вскочил и, опираясь обеими руками на стол, наклонясь к Самгину, стал говорить вполголоса, как бы сообщая тайну: —
Тысячи интеллигентов схвачены за горло необходимостью быстро решить именно это: с хозяевами или с рабочими?
— Я стал очеловечиваться с тех пор, как начал получать по две
тысячи, и теперь вот понимаю, что
вопросы о гуманности неразрывны с экономическими…
В воображении его восстали эти запертые в зараженном воздухе сотни и
тысячи опозоренных людей, запираемые равнодушными генералами, прокурорами, смотрителями, вспоминался странный, обличающий начальство свободный старик, признаваемый сумасшедшим, и среди трупов прекрасное мертвое восковое лицо в озлоблении умершего Крыльцова. И прежний
вопрос о том, он ли, Нехлюдов, сумасшедший или сумасшедшие люди, считающие себя разумными и делающие всё это, с новой силой восстал перед ним и требовал ответа.
С ним случилось то, что всегда случается с людьми, обращающимися к науке не для того, чтобы играть роль в науке: писать, спорить, учить, а обращающимися к науке с прямыми, простыми, жизненными
вопросами; наука отвечала ему на
тысячи равных очень хитрых и мудреных
вопросов, имеющих связь с уголовным законом, но только не на тот, на который он искал ответа.
Правда, что после военной службы, когда он привык проживать около двадцати
тысяч в год, все эти знания его перестали быть обязательными для его жизни, забылись, и он никогда не только не задавал себе
вопроса о своем отношении к собственности и о том, откуда получаются те деньги, которые ему давала мать, но старался не думать об этом.
Четвертое дело это состояло в разрешении
вопроса о том, что такое, зачем и откуда взялось это удивительное учреждение, называемое уголовным судом, результатом которого был тот острог, с жителями которого он отчасти ознакомился, и все те места заключения, от Петропавловской крепости до Сахалина, где томились сотни,
тысячи жертв этого удивительного для него уголовного закона.
«Чего же мне бояться? —
тысячу раз задавала себе
вопрос Надежда Васильевна. — Я совершеннолетняя и могу располагать собой…»
Обозначив в порядке все, что известно было судебному следствию об имущественных спорах и семейных отношениях отца с сыном, и еще, и еще раз выведя заключение, что, по известным данным, нет ни малейшей возможности определить в этом
вопросе о дележе наследства, кто кого обсчитал или кто на кого насчитал, Ипполит Кириллович по поводу этих трех
тысяч рублей, засевших в уме Мити как неподвижная идея, упомянул об медицинской экспертизе.
На
вопрос мой, откуда взял столько денег, он с точностью ответил, что взял их сейчас пред тем от вас и что вы ссудили его суммою в три
тысячи, чтоб ехать будто бы на золотые прииски…
На настойчивый
вопрос прокурора: о каких деньгах говорил, что украл у Катерины Ивановны, — о вчерашних или о тех трех
тысячах, которые были истрачены здесь месяц назад, — объявила, что говорил о тех, которые были месяц назад, и что она так его поняла.
Отметим лишь одно, что главнейший пункт, на который обращалось все внимание допрашивавших, преимущественно был все тот же самый
вопрос о трех
тысячах, то есть было ли их три или полторы в первый раз, то есть в первый кутеж Дмитрия Федоровича здесь в Мокром, месяц назад, и было ли их три или полторы
тысячи вчера, во второй кутеж Дмитрия Федоровича.
Так немедленно и поступил Николай Парфенович: на «романических» пунктах он опять перестал настаивать, а прямо перешел к серьезному, то есть все к тому же и главнейшему
вопросу о трех
тысячах. Грушенька подтвердила, что в Мокром, месяц назад, действительно истрачены были три
тысячи рублей, и хоть денег сама и не считала, но слышала от самого Дмитрия Федоровича, что три
тысячи рублей.
— Я твердо была уверена, что он всегда успеет переслать эти три
тысячи, только что получит от отца, — продолжала она, отвечая на
вопросы.
На
вопрос же прокурора о том, какие у него основания утверждать, что Федор Павлович обидел в расчете сына, Григорий Васильевич, к удивлению всех, основательных данных совсем никаких не представил, но все-таки стоял на том, что расчет с сыном был «неправильный» и что это точно ему «несколько
тысяч следовало доплатить».
На
вопросы о вчерашних деньгах она заявила, что не знает, сколько их было, но слышала, как людям он много раз говорил вчера, что привез с собой три
тысячи.
На прямой
вопрос Николая Парфеновича: не заметил ли он, сколько же именно денег было в руках у Дмитрия Федоровича, так как он ближе всех мог видеть у него в руках деньги, когда получал от него взаймы, — Максимов самым решительным образом ответил, что денег было «двадцать тысяч-с».
Петр Ильич потом на позднейшие
вопросы интересовавшихся лиц: сколько было денег? — заявлял, что тогда сосчитать на глаз трудно было, может быть, две
тысячи, может быть, три, но пачка была большая, «плотненькая».
За месяц до катастрофы подсудимому были вверены для отсылки по почте три
тысячи рублей госпожою Верховцевой, но
вопрос: справедливо ли, что были вверены с таким позором и с таким унижением, как провозглашено было давеча?
— Вполне последую вашим благоразумным советам, — ввязался вдруг прокурор, обращаясь к Мите, — но от
вопроса моего, однако, не откажусь. Нам слишком существенно необходимо узнать, для чего именно вам понадобилась такая сумма, то есть именно в три
тысячи?
На
вопрос прокурора: где же бы он взял остальные две
тысячи триста, чтоб отдать завтра пану, коли сам утверждает, что у него было всего только полторы
тысячи, а между тем заверял пана своим честным словом, Митя твердо ответил, что хотел предложить «полячишке» назавтра не деньги, а формальный акт на права свои по имению Чермашне, те самые права, которые предлагал Самсонову и Хохлаковой.
Если та, думал он, ответит на
вопрос: она ли дала три
тысячи давеча, в таком-то часу, Дмитрию Федоровичу, то в случае отрицательного ответа он тут же и пойдет к исправнику, не заходя к Федору Павловичу; в противном же случае отложит все до завтра и воротится к себе домой.
И вот, однажды после обеда, Вера Павловна сидела в своей комнате, шила и думала, и думала очень спокойно, и думала вовсе не о том, а так, об разной разности и по хозяйству, и по мастерской, и по своим урокам, и постепенно, постепенно мысли склонялись к тому, о чем, неизвестно почему, все чаще и чаще ей думалось; явились воспоминания,
вопросы мелкие, немногие, росли, умножались, и вот они
тысячами роятся в ее мыслях, и все растут, растут, и все сливаются в один
вопрос, форма которого все проясняется: что ж это такое со мною? о чем я думаю, что я чувствую?
Привычки Александра были таковы, что невероятного ничего тут не было. Узнать, правда ли, было нелегко и, во всяком случае, наделало бы много скандалу. На
вопрос г. Бенкендорфа генерал Соломка отвечал, что через его руки проходило столько денег, что он не припомнит об этих пяти
тысячах.
Мышникова больше всего занимал
вопрос о том, откуда Галактион мог достать денег. Ведь на худой конец нужно двести — триста
тысяч.
Между тем комиссия, с Власовым и Мицулем во главе, решавшая
вопрос о пригодности Сахалина для штрафной сельскохозяйственной колонии, нашла, что в средней части острова земли, которую можно привести в культурное состояние, «должно быть гораздо больше, чем 200
тысяч десятин», а в южной части количество такой земли «простирается до 220
тысяч».]
Вы увидите изумительную девушку, да не одну, двух, даже трех, украшение столицы и общества: красота, образованность, направление… женский
вопрос, стихи, всё это совокупилось в счастливую разнообразную смесь, не считая по крайней мере восьмидесяти
тысяч рублей приданого, чистых денег, за каждою, что никогда не мешает, ни при каких женских и социальных
вопросах… одним словом, я непременно, непременно должен и обязан ввести вас.
—
Вопрос тут не во мне, — начал Вихров, собравшись, наконец, с силами высказать все, что накопилось у него на душе, — может быть, я сам во всем виноват и действительно никуда и ни на что не гожусь; может быть, виновата в том злосчастная судьба моя, но — увы! — не я тут один так страдаю, а сотни и
тысячи подчиненных, которыми начальство распоряжается чисто для своей потехи.
— В Пруссии удивительно как спокойно рушилось это право, — сказал Марьеновский. — Вы знаете, что король, во все продолжение разрешения этого
вопроса, со всем двором проживал только по 50-ти
тысяч гульденов.
— А как вы думаете? — спросил он вдруг, как будто совершенно не слыхал моего
вопроса, — уверены ли вы, что старик Ихменев откажется от десяти
тысяч, если б даже вручить ему деньги безо всяких оговорок и… и… и всяких этих смягчений?
Моя мать еще в
тысяча восемьсот восемнадцатом году порешила с женским
вопросом, выйдя, при живом муже, замуж за моего отца!
Старик мечтал о том, как шаг за шагом, вместе с расширением производства, живая человеческая сила мало-помалу заменяется мертвой машинной работой и тем самым устраняются
тысячи тех жгучих
вопросов, какие создаются развивающейся крупной промышленностью.
Время, предшествующее началу следствия, самое тягостное для следователя. Если план следствия хорошо составлен,
вопросы обдуманы, то нетерпение следователя растет, можно сказать, с каждою минутой. Все мыслящие силы его до такой степени поглощены предметом следствия, что самая малейшая помеха выводит его из себя и заставляет горячиться и делать
тысячу промахов в то самое время, когда всего нужнее хладнокровие и расчет.
На
вопрос о гонораре Перебоев объявил прямо цифру — сто
тысяч рублей, на что клиент-вор несколько сомнительно ответил...
Правда, что у него имеется в виду процесс, который сразу может дать ему сто
тысяч, но это еще
вопрос, достанется ли он ему.
Консультация задлилась довольно поздно. Предстояло судиться двум ворам: первый вор украл сто
тысяч, а второй переукрал их у него. К несчастию, первый вор погорячился и пожаловался на второго. Тогда первого вора спросили:"А сам ты где сто
тысяч взял?"Он смешался и просил позволения подумать. Возник
вопрос: которому из двух взять грех на себя? — вот об этом и должна была рассудить консультация. Очевидность говорила против первого вора.
Подписчик драгоценен еще и в том смысле, что он приводит за собою объявителя. Никакая кухарка, ни один дворник не пойдут объявлять о себе в газету, которая считает подписчиков единичными
тысячами. И вот из скромных дворнических лепт образуется ассигнационная груда. Найдут ли алчущие кухарки искомое место — это еще
вопрос; но газетчик свое дело сделал; он спустил кухаркину лепту в общую пропасть, и затем ему и в голову не придет, что эта лепта составляет один из элементов его благосостояния.
Нет,
тысячу раз был прав граф ТвэрдоонтС (см. предыдущую главу), утверждая, что покуда он не ворошил
вопроса о неизобилии, до тех пор, хотя и не было прямого изобилия, но было"приспособление"к изобилию. А как только он тронул этот
вопрос, так тотчас же отовсюду и наползло неизобилие. Точно то же самое повторяется и в деле телесных озлоблений. Только чуть-чуть поворошите эту материю, а потом уж и не расстанетесь с ней.
— Что вы и как вы?
Тысячу вам
вопросов и
тысячу претензий. Помилуйте! Хоть бы строчку!.. — говорил князь, пожимая, по обыкновению, обе руки Калиновича.
Покуда происходили все предыдущие события, в губернии подготовлялось решение довольно серьезного
вопроса, состоявшего в том, что на днях должны были произойти торги на устройство сорокаверстной гати, на которую по первой смете было ассигновано двести
тысяч рублей серебром.
Он обо всех этих ужасных случаях слышал и на мой
вопрос отвечал, что это, вероятно, дело рук одного раскольника-хлыста, Федота Ермолаева, богатого маляра из деревни Свистова, который, — как известно это было почтмейстеру по службе, — имеет на крестьян сильное влияние, потому что, производя в Петербурге по летам стотысячные подряды, он зимой обыкновенно съезжает сюда, в деревню, и закабаливает здесь всякого рода рабочих, выдавая им на их нужды задатки, а с весной уводит их с собой в Питер; сверх того, в продолжение лета, высылает через почту домашним этих крестьян десятки
тысяч, — воротило и кормилец, понимаете, всей округи…
Затем тот же Глумов возбудил
вопрос об участии Парамонова, но тут уж без разговоров решили: напечатать еще сто
тысяч запасных акций и передать их Парамонову по 25 рублей за каждую, а имеющиеся получиться через таковую продажу два миллиона пятьсот
тысяч рублей обратить в запасный капитал.
Сотни и
тысячи людей задают себе эти
вопросы и затрудняются в разрешении их преимущественно тем, что архиереи, митрополиты и все высокопоставленные люди прикладываются к мощам и чудотворным иконам.
Далее затем в голове князя начались противоречия этим его мыслям: «Конечно, для удовлетворения своего патриотического чувства, — обсуживал он
вопрос с другой стороны, — Елене нужны были пятнадцать
тысяч, которые она могла взять только у князя, и неужели же она не стоила подобного маленького подарка от него, а получив этот подарок, она могла располагать им, как ей угодно?..
За что? вникните в этот
вопрос; вспомните, что его повторяют многие
тысячи людей, и рассудите, каковы должны быть люди, у которых не выработалось никаких других
вопросов, кроме: за что?
Тучи громадных событий скоплялись на Востоке: славянский
вопрос все более и более начинал заинтересовывать общество; газеты кричали, перебранивались между собой: одни, которым и в мирное время было хорошо, желали мира; другие, которые или совсем погасали, или начинали погасать, желали войны; телеграммы изоврались и изолгались до последней степени; в комитеты славянские сыпались сотни
тысяч; сборщицы в кружку с красным крестом появились на всех сборищах, торжищах и улицах; бедных добровольцев, как баранов на убой, отправляли целыми вагонами в Сербию; портрет генерала Черняева виднелся во всех почти лавочках.